назад
 

08 12 2000
Лариса.: re:
 

Дорогая Яна, дорогая Андрея, дорогие соотечественницы - Ирина, Ирина и Валентина.
привет всем из Фрехена!
Меня зовут Лариса Лисюткина, я приехала на постоянное жительство в Германию из Москвы. В Москве я закончила исторический факультет МГУ, потом защитила диссертацию на философском факультете по социологии религии Макса Вебера, потом проработала 20 лет в ИМРД АН СССР, который в период после 1992 не менее 10 раз менял название. Мы шутили, что нам не платят зарплату, потому что весь бюджет уходит на вывески. К моменту моего отъезда, в 1996 году, на вывеске значилось: „Институт сравнительной политологии“. В Москве я много работала для газет и журналов, в том числе и по гендерным темам. В Германии я преподавала в университетах городов Билефельд, Мюнстер и Айхштетт. Сейчас у меня нет постоянного места, я зарабатываю как журналистка и переводчица.
В дискуссию я включаюсь с опозданием, потому что её начало совпало с окончанием моей временной работы в Берлине и отъездом на „малую родину“ - посёлок Фрехен, где я очень уютно обитаю на чердачном этаже односемейного дома. Фрехен - это под Кёльном (что-то вроде Люберец, или Малаховки).
Все мэйлы были посланы мне на оба адреса, в Берлин и во Фрехен. К сожалению во Фрехене, на своём домашнем компьютере, я смогла открыть только два текста от Яны и Андреи от 21. Nov.2000 01:58:25 + 0100, Brat@mail.zedat.fu-berlin.de, и Wed.29. Nov. 2000 11:49:40 + 0300; baba-yaga1@mail.ru.  Но лучше всего мой компьютер принял текст от 16. Aug.2000.19:09:37, geaendert 19:23:50. Все другие тексты я не могу открыть, но я их успела распечатать в Берлине и привезла домой.
Теперь пора перейти к делу.
Сначала я хочу отреагировать на первое письмо Андреи и Яны от 21 ноября.
Я была согласна с текстом вплоть до слов: „Киберфеминистки прежде всего „кибер“, а не феминистки“. Мне трудно представить себе такую расстановку акцентов даже для Запада, а в России это, на мой взгляд, и вовсе невозможно. Во-первых, мне это кажется логически неприемлемым. Как можно быть феминисткой только в виртуальном пространстве? Или только в реальном? А как определять себя в другом пространстве? Как не-феминистка, или анти-феминистка? Конечно, если женщина всю жизнь проводит за компьютером, то она - киберфеминистка. Но это тогда не идейная позиция, а существование в определённом пространстве. У вас, Яна и Андрея, есть вопрос № 2.3.2 в вашей концепции: „На какие пространства притязают (beanspruchen) женщины?“ Для меня киберфеминистка - это феминистка, которая в силу обстоятельств либо предпочтений „обитает“ по большей части в киберпространстве. В России феминизм до такой степени маргинализирован, что требуется колоссальное интеллектуальное усилие, чтобы его выявить, себя с ним идентифицировать, а потом ещё и экстраполировать его на cyberspace. Поэтому российская киберфеминистка должна быть прежде всего феминисткой. Впрочем, мне кажется, что это и на Западе не может быть иначе, если не считать феминизм постмодернисткой интер- и контекстуальной игрой: в cyber - контексте я феминистка, а в другом - серый волк.
То, что в cyberspace происходит главным образом символическая репрезентация мифологем (ЖЕНЩИНЫ), кажется мне вполне понятным феноменом, хотя я убеждена, что это не последнее слово. Реальная женщина тоже найдёт свою репрезентацию, по мере того, как будет демонтироваться элитарность этого пространства. Примерно так, как это было с автомобилем. Уже сегодня в cyberspace утвердился крайне демократический язык, который игнорирует грамматические структуры и иерархии. В массе он не имеет ничего общего с языком элитарного теоретического дискурса, наоборот, такого рода дискурс в интернете абсолютно маргинален. Политическая и солидарная репрезентация конкретной женщины уже стоит на пороге cyberspace.
Мне кажется, что я уже ответила на вопрос: Что общего у киберфеминисток и у просто-феминисток.
Какую пользу приносят такие названия? Хороший вопрос. Он задан так, что хочется сказать: да никакую. „Навешивать этикети“ - отрицательное понятие и по-русски, и по-немецки. По-английски, впрочем, тоже. Но в нашем случае это не совсем так. Во-первых, термин cyberfeminism свидетельствует об экспансии феминизма в престижную и перспективную область, и если не исходить из того, что во всех других пространствах киберфеминистки перестают быть феминистками, то он означает расширение зоны феминизма. А во-вторых, мы ведём нашу дискуссию, и мне это нравится. Опять повод для дискурса и активизации собственной позиции. А для общества это сигнал, что без феминизма сегодня уже ничего не существует. Он везде, и в cyberspace  тоже. Разве это не польза?
Что касается последнего вопроса: Хочется ли мне отправиться на поиски активности в cyberspace, создать новые networks и перестроить гендерные отношения, я отвечаю очень кратко: ДА!
Это был ответ на берлинское письмо.
Вторым пришло письмо из Сингапура.
Ирина, привет!
Никто из российских участниц ничего не сказал по поводу предложения Андреи и Яны быть всем на ты в рамках этой дискуссии. Я поэтому считаю предложение принятым единогласно и обращаюсь к тебе на ты. Но если для тебя это нежелательно, то я без всяких обид и без возражений готова переменить обращение.
Хорошо, что ты для начала как-то проинтерпретировала нашу долгую „раскачку“. Я прошу Яну и Андрею отнести это объяснение и ко мне тоже, хотя моя долгая раскачка главным образом всё же была связана с тем, что в Берлине мой работодатель не отходил от меня ни на шаг, стоял за моей спиной и заглядывал в компьютер с целью научиться работать с программой после моего отъезда. Оставаться в оффисе после работы я не могла (а теперь во Фрехене я не могу открывать файлы!).
Полностью присоединяюсь к заявлению: „Для меня политика и активизм должны вовлекать телесность и актуальность вместе с теоретическими продвижениями и виртуальностью“. Для меня тоже. Вообще я очень болезненно реагирую на любую фрагментизацию и инструментализацию себя. Инстинктивно предпочитаю холистические формы существования и самовыражения (это существенно блокирует карьерное продвижение, причём западный контекст сопротивляется такого рода притязаниям гораздо агрессивнее, чем российский). Что касается призыва обратить внимание на этнические различия между российскими женщинами, то я это понимаю как необходимость учитывать и интерпретировать различия в социокультурных позициях, которые существуют в различных национальных общностях. Ты это имела в виду, или этнос в контексте биологии?
Вопрос о биотехнологиях кажется мне ключевым в современном философском дискурсе вообще. На первый взгляд он не связан с киберфеминизмом напрямую, как политика или культура. Но внутренняя связь существует, возможно, даже более тесная. Для меня это как бы два полюса (или два фокуса), в которых в концентрированной форме проявляется и отражается переходный характер времени. Поэтому я бы тоже хотела этот вопрос обсудить, но не знаю как. У меня только вопросы, и никаких ответов. Дело не в технофобии или технофилии, а в том, что надо интерпретировать объект, который одновременно является субъектом, но Иным (в гегелевском смысле) по отношению к интерпретирующему субъекту. В такой ситуации интерпретирующий субъкт был только тогда, когда он хотел интерпретировать Бога. Но теперь он сам является Творцом по отношению к этому биотехнологическому объекту-субъекту. Дело осложняется тем, что этот новый субъект пока ещё не сотворён, но уже есть набор его отдельных элементов..... Прошлогодняя немецкая дискуссия о „Парке человеководства“ показала, что философы ставят этот вопрос только в форме медиальной сенсации, как стратегию карьеры. А в России весь сыр-бор вообще прошёл мимо общественного сознания и мимо теоретического дискурса, он никого не заинтересовал и с карьерных позиций, потому что в нашей стране не существует табу, нарушение которых могло бы принести инициатору профит в виде скандальной сенсации. Мне было бы интересно, какие мысли есть у тебя, Ирина, на этот счёт.
Мне бы очень хотелось ответить сразу и на тезисы Митрофановой, которые послала Ирина Актуганова „вдогонку“ к Ирине Аристарховой. Но сегодня уже нет. На часах 12 без пяти.
Спокойной ночи! Это не последнее моё письмо.
Лариса
 
 
 

назад
домой